Несколько пятен яркого света выхватывали из темноты клубы сизого дыма. У большинства собравшихся стакан был в одной руке, а сигарета – в другой. Знакомый бар, привычные разговоры, то и дело перебиваемые взрывами громового хохота и яростными воплями.
Гай, Люк, Сид и Норрис – бывшие члены Бизонов – засели в дальнем закутке (который обычно оставляли для их компании), лениво зажевывая чем-то содержимое стремительно пустеющих бутылок.
Никто никогда не предлагал собраться здесь. Просто если никаких других планов не было, именно сюда они подтягивались перекусить и скоротать время. Именно что перекусить – на нормальную еду тут рассчитывать не приходилось.
Единственное правило – не сливаться, когда вечеринка уже началась. Никто не уходил домой пораньше, не отговаривался делами. То были неписаные правила, установившиеся, когда Рики исчез. И они не изменились, когда он вернулся. Но сегодня Рики не явился.
- Ну, вот я и спрашиваю, с чего бы все эти слухи? – несмотря на то, что вечер только начался, Норриса отчего-то пробило на болтовню.
- Да у тебя на лице написано, чего тебе надо, - со знанием дела сказал Сид.
- Хочешь сказать, что я ищу, с кем бы? – Норрис схватил стакан и нахмурился.
Он всегда отличался веселым нравом, даже под градусом. Но отчего-то именно сегодня алкоголь просто превратил его в унылую пьянь. Тяжким грузом на его плечи лёг вопрос, что делать с остатком собственной жизни: искать ли партнёра для постоянных отношений или ограничиться друзьями по сексу?
- Как у вас с Макси, всё ок?
- Ну, в каком-то смысле.
- Прямо всё славно-шоколадно, как всегда? – подколол Люк, пережевывая сухую синтетическую пародию на стейк.
- Да нет, - отозвался Норрис, горестно сжав губы; что на самом деле означало: Не задавай глупых вопросов.
- Ну точно, дело в Макси.
- Забудь про славно-шоколадную фигню. Он теперь вечно такой, мол, заткнись и тащи сюда свою задницу!
Старая гвардия Бизонов прекрасно знала, что Норрис делает охотничью стойку на каждого встречного-поперечного. Но, как оказалось, в том, что касается постели, он был крайней избирателен в партнёрах; а предметом его сексуальных интересов на данный момент был известный в трущобах мастер на десять лет его старше. Когда они об этом узнали, то были весьма озадачены – причём каждый по-своему.
- Когда это Норрис успел стать таким чёртовым подкаблучником?
- Кто ж знал, что ему такие нравятся?
- Хм. Ну, тот наверно сам тоже немало усилий приложил.
Конечно, Норрис был членом банды, но в его личную жизнь они обычно слишком сильно не лезли. Им это было не нужно. Но факт, что Макси тот ещё бандит и боевых шрамов на нём немало, послужил поводом пообсуждать тему.
И пусть это попахивало дурной романтикой, Норрис не колеблясь называл это отношениями. Он не мог с ними спокойно жить – и без них жить он тоже не мог.
Макси был местным мастером на все руки. Мог разобрать и собрать обратно всё – включая то, чего легально было не достать. С учётом этого, большинство поступавших заказов были весьма стрёмными, так что подсознательно он всегда подозревал худшее. Такой совершенно особый человек, у которого нет времени на игры – вместо этого он чаще всего сидел в мастерской, заняв руки чем-то полезным.
Это был как раз тот тихий омут, в котором водятся черти. Он был весьма искусен. И если уж брался за дело – делал на совесть. Чинил, латал и хранил всё, что можно было использовать. Всё что можно было переработать – он пускал в дело, а бесполезное – разбирал на составные части и избавлялся от них.
Макси был как человек-оркестр. Только обилие ручного труда, требующего приложения физических усилий, добавило его потрёпанному облику мускулатуру покруче, чем у культуриста.
Высокий, угловатый, с резкой походкой и тёмной щетиной, весь жилистый. По стандартам силы и сексуальной привлекательности в трущобах он тянул на роль абсолютного «самца», излучая феромоны направо и налево.
Не говоря уж о том, что проблем с наличностью у него никогда не было.
Потому-то многие за ним и гонялись – не только с целью перепихнуться, но и рассчитывая «жениться на приданом». Правда, поговаривали, что он слегка эксцентричен. Норрис этого не отрицал, а значит, в этих слухах могла быть и доля правды.
Впрочем, отношения их длились уже много лет, так что несложно было предположить, что дело не только в том, на что жаловался Норрис.
- Ну и? – спросил Сид, вероятно поднимая ту тему, которую поднимать не стоило. – И какого рожна ты тут ноешь?
Сид в упор не понимал, почему Норрис тянет кота за хвост и не хочет решить вопрос уже раз и навсегда.
Обычный парень из тех, каких пруд пруди – Макси не пара. Не говоря уж о том, что добрую половину из них он до смерти пугал. Но Норрису ведь хватило сил добиться своего – как одному из основателей Бизонов.
Даже физическое отличие Макси от других мужчин отвращало большинство потенциальных любовников, а Норриса, похоже, это не напрягало. Кроме того, в постели у них всё прекрасно ладилось.
Макси был из тех, кто сам себя сделал, да и полагался только на себя. Он-то как раз и был один из тех немногих, кого в трущобах действительно можно было назвать победителями. И если уж такой парень просит с ним встречаться на постоянной основе, то обычно просить дважды не приходится. По разумению Сида это был чистейший здравый смысл.
- Что тебе ещё надо?
- Чего ты тормозишь, чувак?
- Ну… ээ… как бы это сказать… - Норрис, который так до этого кипятился и ругался, вдруг замялся.
- Только не говори, что у тебя ещё кто-то есть…
- Нет.
- Так я и думал. Всё потому, что ты по Макси с ума сходишь.
- Не я, - быстро поправил Норрис, спеша расставить все точки над «и», - это он по мне сходит с ума.
- А, ну да, конечно.
- А тебе-то какое дело? – огрызнулся Норрис.
- Ты же не хочешь сказать, что Макси…
- Он же не хочет, чтобы ты с нами порвал ради него? – брякнул Гай, надеясь обратить дело в шутку. Но Норрис внезапно послал ему очень выразительный взгляд.
- Врёшь!
- Срань господня… - Загомонили Сид и Люк одновременно.
А Гай, игнорируя поднявшийся шум, невесело вздохнул. В яблочко. А ведь даже и не целился.
Выбор между друзьями, фактически заменившими семью, и любовником Норрису сделать будет крайне тяжело. А с другой стороны, может, Макси и правда запал ему в душу, а ребятам он просто в этом не признаётся.
- Ну и чё такого? – С кривой усмешкой спросил Люк. – Значит, такой уж Макси по натуре собственник. Никогда бы не подумал, что этот холодный крутой тип хоть что-то может чувствовать. Но, видимо, ошибался.
- Ну да. И типа, «какого хрена с этими тусишь»? Типа, такое дело. – Норрис залпом осушил стакан с явной досадой.
С того самого момента, как возня с Джиксами всколыхнула неизбежные слухи о предстоящем воссоединении Бизонов, и Гай, и остальные относились к ним как к пустому месту. Но Макси, видимо, смотрел на вещи иначе – если он решил осесть именно с Норрисом, всё происходящее относилось к числу того, что нельзя игнорировать.
Многие считали, что в трущобах в плане секса вообще нет моральных норм и ограничений. Тем больше причин, когда речь идёт о постоянных взаимоотношениях, относиться к ним серьёзно. Кто хочет потрахаться в своё удовольствие – найдёт себе партнёра на любом углу, главное чтоб запросы были не слишком высоки.
Другое дело – встречаться. Тут уж даже если хочешь настолько, что по углям поползёшь к своей цели – не значит, что ты получишь желаемое. Право выбора превращается в ничто, если не выбирают тебя.
Тут нужно время, и хорошенько подумать головой. Если хочешь с кем-то строить серьёзные отношения, надо удостовериться, что пассия разделяет твои жизненные ценности и о решении в дальнейшем не придётся пожалеть.
Когда пара встречается официально, можно уже говорить о каких-то обязательствах друг перед другом. Но если Макси не давит на Норриса в плане принятия решения, то вполне возможно, что он просто не хочет демонстрировать ему своих чувств и, вероятно, намерен от начала до конца уважать его соображения по данному вопросу.
«Хм. Похоже, Макси действительно любит этого парня».
Эта мысль неожиданно согрела Гаю сердце. Понимание, что у его друзей достаточно причин чтоб жить для себя, порадовало его так, словно это было его единоличное достижение. И пусть они дразнятся и несут чушь, но Сид и Люк несомненно разделяли это чувство.
Да, Макси и впрямь старше, и не только по годам. Настоящий мужик по всем статьям, раз способен так уважать желания партнёра. Хотя с другой стороны, отчего не поверить, что Макси ждёт, чтобы Норрис выбрал его.
Странно, конечно, что «настоящий мужик» вроде Макси в таком серьёзном вопросе мнётся и жмётся. Впрочем, может, он просто хочет понять, что Бизоны значили для Норриса; или – насколько Норрис ценил себя как составную часть Бизонов.
И он готов был строить отношения в тех условиях, что банда ушла со сцены. Но потом в трущобы вернулся Рики. Он был вовсе не такой побитой псиной, как остальные. Он как-то повзрослел, окутавшись аурой величия.
И от этого Макси всё больше обуяло любопытство и нетерпение – даже не столько нетерпение, сколько неуверенность. Норрис уже почти остыл и приготовился осесть, но тут же снова взялся за старое, и тут даже Гай не мог списать всё на пустое беспокойство.
Пусть имя Бизоны нынче скорее легенда, чем реальность, звучит оно ещё громче, чем прежде. Настолько, что старые члены банды, которых рано пока списывать со счетов, время от времени до смерти устают от того, что ничего не происходит. Возвращение Рики лишь подстегнуло эти чувства. И накостыляв Джиксам, они словно раздули затухшие было уголья.
«Второе пришествие» Бизонов было глупой мечтой. С другой стороны, и Гай, и остальные имели основания полагать, что оно всё-таки может состояться. С ними рядом был Рики, он давал им силы верить в это.
Должно быть, Макси это понял, потому-то и хотел, чтобы Норрис сделал выбор.
- Да если он хочет встречаться, я только за, но… - пробормотал Норрис себе под нос. Ему-то было понятно, что в любом случае придётся выбирать либо то, либо другое.
- Ты так говоришь, как будто опасаешься проснуться в цепях и избитым до смерти.
- У старика Макси, конечно, крыша уже едет, но он вроде пока держится.
Если бы Макси в свои тридцать два услышал, что его называют «стариком», он бы схватился за голову. Но десять лет в трущобах – огромный разрыв в возрасте. Не зря же ватагу мальчишек (самому старшему из которых не было и пятнадцати), согнанных в стаю Джиксом, называли Супер Детки.
Гаю и остальным сейчас было лет по двадцать, и с ними молодёжи было не справиться. Впрочем, подросткам было невдомёк, что когда начинали Бизоны, и Рики, едва вышедший из Попечительского Центра, вёл их – старшие думали ровно то же самое.
И если бы тогда кто-то привлёк их внимание, они бы в один голос возразили: «Эти чёртовы придурки – в другой весовой категории, так что это, нахрен, даже не смешно».
- Слушай, Люк, на твоём месте я бы побаивался темноты: а то вдруг кто-нибудь выскочит и заколет тебя, как хряка?
- Я зато правде в глаза смотрю от начала и до конца.
Люк был то ещё трепло, и за ним шла слава злостного растлителя. Поговаривали, что он гоняется за «жертвами» исключительно из азарта добычи, а потом очень некрасиво их кидает, не желая вступать в какие бы то ни было взаимоотношения. По большей части слухи эти порождала зависть бедолаг, которые не умели так запросто кого-то склеить.
- Ну, раз у Макси такой энтузиазм проснулся, то может всё и сложится удачно?
- Ты-то в голову не бери. Хватит глупости придумывать, - буркнул Норрис, и спустя какое-то время им надоело обсасывать его проблему. Над столом повисла тишина, то и дело разбавляемая чьим-нибудь тяжким вздохом.
Время тянулось густым медленным потоком, только Гай то и дело поглядывал на часы.
- Что такое, Гай, - поддел Люк с усмешкой. – Свидание назначено? Так иди, чего ты. Ты же не обязан тусоваться с такими лузерами, как мы.
Две недели Гай отсутствовал по вполне серьезной причине, но никаких объяснений сему факту предложить не смог. Поэтому естественно все списали это на счёт проблем с личной жизнью. Так что Гаю, который не собирался изображать импотенцию или приступ какого-нибудь извращения, лучше было вообще избегать разговоров на данную тему.
Он вовсе не собирался кому бы то ни было докладывать, что его надул Кирие и продал представителю Танагурской элиты. Да узнай об этом бывшие Бизоны, они бы не просто удивились - отнеслись бы с презрением. Так или иначе, а репутации у него бы не осталось вовсе.
И всё же он никак не мог избавиться от чувства, что его отношения с Рики в этой связи запутались ещё больше.
«Вот чёрт». Он невольно вздохнул.
- Ага-ага. Мы, знаешь ли, не такое уж безнадежное быдло, - сказал Норрис, словно намекая, что он уже догадался, с кем именно назначено свидание.
Собственно, учитывая, что среди них не хватало ещё ровно одного человека, эта тема уже давно протухла. Сид молча осушил стакан. «Уже решите, нахер, этот вопрос», - читалось в его неодобрительном взгляде.
Положение дел было настолько странным, что эта парочка давно б уже наломала дров, если б один из них в это время не копал лопатой. И, насколько приятели понимали, именно Гаю предстояло разрулить создавшуюся ситуацию.
Гай этого и не отрицал.
В любом случае, началась проблема не сегодня и даже не вчера. Гай уже принял решение разобраться в ситуации, и до назначенного времени оставалось всего десять минут.
- Извините, ребят, но мне надо идти, - он медленно поднялся на ноги.
- Да не напрягайся ты.
- Выпей как следует, вот и не надо будет никуда ходить. Да и с утра не пожалеешь.
Гай прекрасно знал, что он не может поступить так, как предлагает Люк. Ему было не до того. Его беспокоили засосы у Рики на шее. И при этом его апатия. Согласитесь, это более чем странно для человека, который только что занимался любовью. Всё это казалось Гаю чем-то сродни значков «Не входить», натыканных по границе частной собственности. И от этого горло сводило болью.
«Я себя веду, как идиот».
Он больно закусил губу. Но во рту по-прежнему стояла горечь. Впрочем, это тут же стало не важно – секунду спустя дверь бара с оглушительным треском слетела с петель.
Присутствующие ошалело застыли. И в изумлении поголовно повернулись на звук. «Какого чёрта тут творится?» Гомон поднялся – и сразу стих.
В зал ворвался отряд вооруженных людей одетых в чёрное.
Все как один схватили ртом воздух, как если б их полили ледяной водой.
- Никому не двигаться! – прогремел жесткий угрожающий голос, окончательно вводя их в оцепенение. – И без глупостей!
Никто из посетителей бара не имел ни малейшего понятия, что происходит. Картина, представшая их глазам, в голове не укладывалась. Но как бы они ни охренели, а под взглядами вооруженного отряда, под дулами лазеров, они прекрасно поняли, что скулить и сопротивляться угрозе бесполезно.
Налицо были все эффекты дурного экспромта, но с первого взгляда они не усомнились, это не глупая шутка и не розыгрыш. Так что все быстро подобрались и остыли.
На охрану Кереса не похоже. Так кто же это, к чёрту, такие? И что они тут делают? Непонимание и шок полностью затопили мысли присутствующих.
Бар погрузился в тишину. Из-за стены ощетинившихся стволами боевиков вышли несколько человек в длинных плащах, поигрывая короткими серебристыми дубинками.
Завсегдатаи заметно побледнели, ощутив озноб, мерзким холодом скользнувший по хребту. Как на самом деле называются эти дубинки, никто не знал. Даже те, кто имел возможность рассмотреть из близи. Но в трущобах их честили «шок-в-глаз».
Всего двадцать сантиметров длиной, но стоило ей коснуться кожи, как человек получал электрический разряд такой силы, что искры из глаз сыпались. Это при самом низком уровне тока. Такая штука запросто валила с ног самых крутых и сильных парней.
Те же, кому доводилось испытать её действие на личном опыте (обычно – полукровки, которые сглупили и напортачили в Мидасе), после этого выходили в полуживом состоянии.
Так что совершенно не обязательно было знать, как они называются – вполне достаточно понимать, какая сила в них заключена и что они могут сделать с человеком. А вот людей, вооруженных ими, в трущобах хорошо знали.
Мидасское подразделение Общественной Безопасности.
И стоило понять, кто же эти вооруженные люди, как безмолвный страх сжал пальцы на шеях посетителей бара.
Какого хера тут делают Мидасские копы?
Ношение оружия в развлекательных центрах и Кварталах Утех в Мидасе было строго запрещено. Но ведь из правила в любом обществе всегда есть исключения; также оказалось и в Мидасе.
Работа полиции Мидаса – обеспечить безопасность граждан и приезжих. И в их числе были ребята в серебристо-серой форме – охранники VIP-персон, и в чёрном – больше известные как «Тёмные».
В трущобах все прекрасно знали, что для Тёмных нет понятия справедливости. Они – оборотная сторона буквы закона, сеющая страх в сердцах. Поговаривали, что стоит им лишь пощёлкать шокерами напоказ, как любая ссора иссыхала на корню.
Но до сего момента Мидасские копы в трущобах не показывались. В основном потому, что все граждане Мидаса имели имплантированный ПКП – в левом ухе у мужчин, в правом – у женщин – биочип, отслеживающий передвижения, удерживавший их за невидимым электрическим забором.
И полиция Мидаса – не исключение.
Кроме того, в отличие от упёртых ребят из отделений Общественной Безопасности, у которых только и было забот, что выслеживать и выдворять паразитов-полукровок, щиплющих их за брюхо, у боевиков и Тёмных попросту не было времени гонять блох, когда те уже разбежались по норкам.
В трущобах все знали: никаких лазеек. Обычно служители Общественной Безопасности просто не могли пересечь границу. Трущобы располагались в отдельном, автономно управляемом регионе, и Керес был отстойником Мидаса. Последние два любили друг друга, примерно как змеи скорпионов.
И так считали все. Ни один не был настолько глуп, чтобы предположить, что там, где уже поселилась такая ненависть, возможна какая-либо общность.
Незаживающая рана. Как бы ни жаждал Керес, как бы ни корчился на карачках, Мидас на семь замков запирал то, что никогда им принадлежать не будет.
Зону 9 стёрли со всех официальных карт, но она по-прежнему была там и останется там до скончания веков. Связующие их цепи прочерчивали в воздухе невидимые нити.
Презрение и враждебность. Зависть и ревность. Очевидные чувства, влекущие поток людей в одну сторону – в Мидас из трущоб.
Так было до сего дня.
Нынче копы, которые раньше и носа бы не сунули в трущобы, пришли сюда с оружием, в единый миг пошатнув все теории и верования, устоявшиеся на протяжении веков. Для молодых ребят, вчерашних выпускников Попечительского Центра – которые ещё не привыкли к удушью трущоб и шныряли по улицам Мидаса в поисках развлечения и наживы – это явилось шоком вдвойне.
Если уж ты крепко вляпался на вылазке – беги назад, в Керес, там безопасно. И вдруг эта проверенная стратегия разлетелась в мелкую щепу – вместе с дверью, которую вынесли вооруженные до зубов полицаи.
Ежедневные разборки между бандами по большей части имели целью снять хроническое навязчивое напряжение. Эдакая особо жестокая разновидность игры в царя горы на отведенной территории. Бывало, конечно, и арматурой размахивали, но никто не доставал из кармана стволы и не палил на поражение.
Запрет на ношение оружия – одно из условий, которое Керес выдвигал, требуя независимости от Танагуры. Все присутствующие там силовые структуры экипировались холодным оружием. Даже если кто и захотел бы собрать себе нелегальный ствол, ни у кого в Кересе не было ни соответствующих навыков, ни достаточно денег.
Без преувеличения можно сказать, что Мидас терпел этот город-призрак рядом исключительно потому, что там был такой жесткий запрет на ношение оружия.
То был извращенный мир, где некуда бежать и негде скрыться. Свобода этих людей была невероятно ущербной. И не было спасения от душащего гнетущего чувства клаустрофобии.
Хотя больше всего боялись они, конечно, не Мидаса, а Танагуры. Но и этот страх постепенно стирался в сознании чередой бесконечных, полных бездействия дней.
Будучи автономной областью, Керес всё равно оставался составной частью Мидаса. Можно было стереть его со всех карт, но реальность-то не сотрёшь. Этот немёртвый город будет всегда, вечно под пристальным взглядом Танагуры. Об этой правде все молчали; её никогда не предадут гласности.
Следовательно, обитатели трущоб считали, что живут в отдельном мире, никак, ни при каких обстоятельствах не связанном с Танагурой. И если в Мидас им ещё удавалось пробраться, то никто из них не входил во врата Танагуры. По крайней мере, этой реальности нельзя было отрицать.
Желание саботировать Мидас – и вообще любые анархические веяния – душились в зародыше. В таком свете, разорив убежище Бизонов, Джиксы действовали вопреки здравому смыслу.
Керес – отстойник и помойная куча Мидаса. Он существовал единственно для того, чтоб питать в гражданах Мидаса презрение и чувство превосходства. Это не метафора, не циничная шутка, а суровая правда жизни. Простые факты этой грешной земли. И тем не менее, ни один из них не мог разглядеть истинной сути ситуации, развернувшейся прямо у них на глазах.
Понимая, что это не игра и всё всерьёз, они невольно задались вопросом: «А какого ж чёрта я тут делаю? И что вообще происходит?»
Небывалая реальность хлестнула по всем чувствам сразу, заставив их распахнуть глаза, задержать дыхание и проглотить всё, что собирались сказать.
- Где Кирие? – вопросил предводитель Тёмных.
Холодный презрительный взгляд прошелся по комнате. Прежде чем хоть кто-то из присутствующих обрёл дар речи, этот голос сковал их ледяными стальными когтями.
По залу пробежался шепоток. Так вот что послужило причиной визита этих «мирных резидентов» из Мидаса в сей забытый богом уголок, вызвав весь этот хаос и дав ощущение узла, затягивающегося на шее.
Известие о том, что дело в Кирие, самую капельку, но всё же уняло их страх и дрожь.
Когда ситуация совсем необъяснима, озноб по хребту сам по себе вызывал некоторую оторопь. А раз они поняли причину, то могли хотя бы в какой-то мере контролировать ситуацию.
И в то же время, под направленными на них дулами Тёмных, расслабиться было куда как непросто.
- Где Кирие, у которого странные глаза? – снова спросил Тёмный.
Пара шорохов, и больше ничего. Как обитатели Кереса были далеки от истинного положения дел в Мидасе, не представляя себе ни политического строя, ни организации, так и для Тёмных трущобы были загадкой.
Им просто незачем было что-то о них знать. Насколько было известно представителям Мидасского Отделения Общественной Безопасности, полукровки трущоб были примерно на ступень ниже мокриц со свалки.
Отвращение и презрение к этим отбросам общества у граждан Мидаса было глубоко подсознательным, практически врожденным. И железные Тёмные, умевшие сжать все эмоции в кулак, не были исключением.
Так что сегодня Тёмные тут оказались, исключительно исполняя приказ. Никто из них в жизни не думал, что придётся влезть в этот сортир.
Им просто выдали фотокарточку и личное дело Кирие и велели доставить его на допрос. И всё. Тем не менее, получив приказ, они со всем возможным энтузиазмом рванулись его выполнять. Этого требовала честь и гордость Тёмных.
Говорил предводитель тихо и презрительно.
- У нас есть причины полагать, что Кирие посещает это заведение. Любая попытка укрывательства до добра не доведёт.
Раз уж пришлось зайти так далеко, они не намерены были убраться с пустыми руками. Блеск в их глазах очень внятно договаривал всё недосказанное вслух.
- Где он?
В напряженном голосе звенели сдерживаемые эмоции. Глаза источали холод. Казалось, переверни этот камушек – и на тебя обрушится вся ярость льдистой тьмы ночной. Как будто чья-то холодная рука перебирает внутренности.
И все тут же прекрасно поняли, что разборки между бандами – единственный выход накопившегося напряжения – это явление совсем другого порядка.
Под холодным взглядом этого человека возникало ощущение, что ты муха, которой безжалостный ребенок собирается оторвать крылья. Все как один сглотнули и уставились в пол, словно говоря: «Я тут ни при чём».
А затем, точно парализованные, не в силах ни сопротивляться, ни бежать, они молча повернулись в сторону стола, где сидели Гай и компания. Бандитская честь, сила духа и прочность характера тут же испарились.
Пред лицом Мидасских Тёмных, вооруженных шокерами, полукровки вовсе не хотели выказать трусость, закладывая друзей. Но в такой момент и воля и мужество испаряются. Сознание застит единственное желание – избавиться от этих вооруженных копов с пронзительными взглядами; всё побеждает инстинктивный страх.
Но может, Бизоны сами разберутся? Команда, которая так круто отметелила Джиксов, должна бы дать отпор этим Тёмным? Наверняка именно такие чаянья промелькнули в сознании очевидцев.
Впрочем, последнее их интересовало только в случае, если удастся посмотреть с безопасного расстояния. И уж точно им не хотелось оказаться в роли жертвенной овечки, которую бросят волкам.
Они не так хорошо знали Кирие, чтоб возлагать на себя такую ношу. В глазах их туманом стоял чистейший эгоизм. Каждый всем сердцем мечтал, чтоб жизнь повернулась для него наилучшим образом. И ни одному за это не было ни капли стыдно.
А Гай и остальные вовсе не удивились, неожиданно оказавшись на амбразуре. Просто Кирие в очередной раз их подставил.
Гай стиснул зубы.
«Ну и какого хера мы опять попали в переплёт?»
Как будто дерьма с Джиксами было мало. А потом вся эта эпопея с пэтами, которая лично для него вылилась в две недели домашнего ареста. Только Гай успел порадоваться, что наконец-то свободен, как их отношения с Рики пошли юзом. А теперь в его жизнь ворвался взвод Тёмных.
Это уже не смешно.
Кирие – проклятье для каждого, кого он хоть раз коснулся.
Что же мелкий ублюдок натворил на сей раз?
Но что бы это ни было, а вышло всё исключительно некстати.
Никто так ничего и не сказал, но все поголовно уже об этом жалели и собирали волю в кулак. Что касается организованного битья морд, им с Тёмными не тягаться. Конечно, Бизоны в своё время и сами поднимали волну на чистой ярости.
Но стоило взглянуть, как Тёмные неторопливо и расслабленно надвигаются на них, как становилось понятно: эти ребята играют всерьёз.
«Блядь. А ведь парни не шутят».
«Что ж теперь делать?»
Они невольно ощутили, как тело сковал такой страх, какого они не ведали ранее.
- Где Кирие? – повторил вопрос Тёмный, остановившись так, чтобы взглядом фиксировать все цели. Взор его обратился на Люка. Тот с самого начала не чувствовал, что что-то должен Кирие, а потому не собирался корячиться тут перед Тёмными, чтоб его выгородить.
- Кирие тут не появлялся, - сказал он беззаботным тоном, но всё же не сумел скрыть лёгкую дрожь в голосе. – Так что мы не знаем, где этот козёл!
Бесконечную секунду или две они смотрели друг на друга. А потом Тёмный без всякого предупреждения шарахнул Люка железной дубинкой. Парня подкинуло, словно ударной волной – он отлетел в сторону, свалившись с табурета, и покатился по полу. Зрители коллективно сглотнули, толпа зашевелилась.
А Тёмный – без всякого выражения на лице – поставил ногу в тяжелом ботинке Люку на живот, отчего тот скорчился и застонал. Боль словно растеклась по комнате, у всех присутствующих вызвав стон.
У Люка вырвался резкий свистящий выдох, и он отключился.
Даже глазом не моргнув, мужчина выбрал следующую цель и с тем же вопросом обратился к Норрису.
- Где Кирие?
- Он не врёт, - от того, как беспричинно жестоко обошлись с Люком, и голос, и лицо его были напряжены до предела. – С тех пор, как он разжился деньгами, тут он не показывается.
Это была правда – верили в неё Тёмные или нет. И больше Норрису сказать было нечего. Даже если он хотел оказать им содействие, он не мог рассказать им то, чего сам не знал.
Мужчина бесстрастно пнул его носком ботинка в живот, заставив скорчиться лицом в стол.
Глядя, как безжалостно мучают Люка и Норриса, Сид инстинктивно вскочил и выкрикнул:
- Мы же вам сказали, мы не знаем!
Секундой позже – прежде чем он успел сказать ещё хоть что-то – глаза его полыхнули электрическим огнём, и он свалился замертво. Просто, как по щелчку пальцев. Наверно, он и сам не успел понять, что случилось.
Все присутствующие, затаив дыхание, следили за развитием событий, понимая, что происходит что-то совершенно загадочное.
Дубинка в руках Тёмного, внезапно удлинившаяся в несколько раз, с сухим металлическим щелчком сложилась до обычного размера. Но все прекрасно поняли, что это и был «шок в глаз».
Хотя до сей поры, на самом-то деле, не верили. Наглядная демонстрация подлинной силы шокеров Тёмных посеяла в их сердцах неведомый доселе страх.
- Мне плевать, что он тут не появлялся. Я хочу знать, где он!
Холодный взгляд его обратился к Гаю, и тот с усилием сглотнул. Пусть Бизонов давно уже нет, но Гай по-прежнему оставался их первым рыцарем. А эта должность требовала определенной доли сумасбродства. И, конечно, должного знакомства с жизнью в условиях уличных драк и шрамов, которые от них оставались. Пусть он ушел с поля боя, но закон джунглей оставался прежним: «выживает самый приспособленный».
Жестокость, которую продемонстрировали Тёмные, относила их к другому виду, который не встречается в трущобах. Они были куда хуже обычной угрозы жизни и здоровью. Дрянная стая. Вот что говорили Гаю его чуткие инстинкты. И самое худшее. Он их боялся до дрожи в коленках.
Кирие тут не показывался уже сто лет. Каким бы нахалом он ни был, даже для него существовали определенные рамки. Если он и показывался, то информацию о себе не светил. На эту тему у него была настоящая паранойя.
Гай понятия не имел, где тот живёт. И никогда не интересовался им настолько, чтоб копнуть глубже. Так он не имел ни малейшего представления о том, где Кирие вообще может быть.
- Я не знаю. – Вот и всё, что каждый из троих оставшихся мог сказать.
Вдруг Тёмный расхохотался. То был холодный пронзительный смех – почти без улыбки на бледных губах.
Гай испытал секундный шок; по коже поползли мурашки. Тянуще кольнуло в боку. Холодный озноб пробежал по хребту – и тут мужчина с разворота ударил его в голову.
Тот рефлекторно поднял руки, защищая лицо, чтоб парировать атаку, но удар был такой силы, что поднял его со стула и швырнул навзничь. Внутри черепа зазвенело. Из крепко зажмуренных глаз посыпались искры. Голова взорвалась такой болью, будто мозги вскипели. Сердце колотилось так, что, казалось, разломит грудную клетку.
Тёмный схватил Гая за воротник. Словно бахвалясь своей силой, он поднял его одной рукой до уровня своих глаз.
- А теперь? Ничего не вспомнилось?
- Я… не… знаю…
Мужчина ударил свободной рукой прежде, чем Гай ещё хоть что-то смог сказать.
- Значит, ты знаешь, кто знает?
Губы у Гая дрожали, с них текла кровь, и всё же он неловко покачал головой.
Ещё один сокрушительный удар в лицо.
- Ясно. Тогда начнём с начала. И так будет с каждым, пока хоть у кого-нибудь не прорежется память.
Присутствующие содрогнулись.