Во все времена, в любой точке Вселенной, независимо от возраста, пола и расы встреча двух людей – всегда интригующая, драматическая игра: может, так и было задумано, а может, случайно, или потому что у Леди Удачи было эксцентричное настроение.
В момент встречи боги могут тепло улыбнуться или хмуро повернуться спиной друг к другу и разойтись.
Точно в цель.
Или мимо.
И не столь важно, двойки или тузы – это каждый раз новая игра, и каждый ход, победа или поражение зависят от одной-единственной фишки.
Но дорога в будущее не одна, на каждом шагу миллиард вариантов, один из которых надо выбрать. Какое решение, какая дорога окажется верна? Нет жестких и точных правил, как слить игру. Нет теории, как сорвать банк. Только крепкая воля и отсутствие застенчивости. Бери своё - с этого момента и впредь не важно, на что ты надеешься, чего боишься; но будь уверен: цель твоя будет постоянно меняться.
Никто не скажет наверняка, что может случиться между двумя людьми, которые только что встретились. Возможен весь спектр человеческих эмоций – радость, ярость, пафос, смех… и, конечно, близость во всех видах, когда берешь и даешь одновременно. Они могут оставить две параллельные линии, которые никогда не пересекутся, или сплестись в настоящий лабиринт из тех, что вьются вдоль дорог в пригороде.
Молодость и взрослая жизнь. Сколько людей на свете, столько и слов, чтоб описать разницу между этими мирами. Никому не дано оставаться ребенком вечно. Вот почему уверенно поймав взглядом конечную точку того, что называется «жизнь», мы усердно вписываемся в повороты и изгибы времени, встречаясь и расставаясь снова и снова.
… Даже если эти действия открывают предначертанные судьбой причины и следствия дальнейшей резни, а также всего, что скрывается за этим словом.
Пять лет назад. Ночь.
Тогда Рики встретил Ясона.
Рики - уроженец сурового мира трущоб, извращенного и искалеченного почти полным отсутствием женщин. Он взрослел, пытаясь прыгнуть выше головы, но не в силах был прогнать прочь душное ощущение застоя, обжигающее душу. Жестокая реальность всем весом наваливалась на его существо, оставляя его слепым во тьме, пьяным в стельку и не способным приоткрыть завесу истины.
- Полукровке из трущоб терять нечего, - бахвалился он. И вот тогда это случилось.
Была обычная ночь, как сотни других; Мидас окутывал жар привычной непристойности. Словно сладострастная императрица, правящая королевством тьмы – блистательная, ослепительная повелительница ночи. Её соблазнительный, кокетливый глас струился из каждого уголка, маня попавшие в сети души и нарушая должный покой полночных часов.
Среди прочих предложенных аттракционов были и эти ворота – витиеватые, изысканные, блистательно освещенные. Они вели прямо из действующего космопорта (построенного специально для туристических целей) и располагались в Сазане (Зона 8), что с юга граничил с Мидасом.
Обнаженные нимфы, декорировавшие окантовку, были заимствованы из мифических мотивов – в частности легенд про Вил. Отголоски традиций Салинас Небула воплотились в сказаниях Мидаса, и соблазнительные Вилы считались дочерьми Эроса и Кармы.
Выполнены они были так красиво и реалистично что казалось, это не просто скульптуры; они были столь возбуждающими, словно специально околдовывали путников, заставляя сбиться с намеченного пути и потянуться руками к ним. Они были одновременно чисты как девы, не знавшие греха, и развратны, как шлюхи, чей сладкий яд ввергает сердца мужчин в преисподнюю.
Словно поддерживая пыл их соблазнительных заклятий, арку подсвечивала яркая, вибрирующая калейдоскопом цветов, радуга. Там полнейшее изобилие цепко хваталось за самые корни желаний, что родятся в глубине человеческого сердца – и затаскивало путника внутрь.
Разумеется, сквозь ворота нельзя было пройти с пистолетом или ножом для самозащиты. Хотя в каждой зоне устанавливались свои правила в соответствии с необходимостью, это был первый пост охраны, известный как Врата Мидаса; они открывали дорогу в мегаполис – включая Кварталы Утех.
Мидас располагался концентрическими кольцами вокруг своего сердца – Аллеи Казино, от которой расходились в разные стороны улицы – большие и маленькие, в непрерывных цепочках неоновых огней. И везде мужчины и женщины, молодые и старые, все в роскошных украшениях, говорили, делились радостью – словно сверкающие капли воды собирались вместе.
Пёстрые волны восторженных пешеходов. Толпы отдыхающих, прибывших на экскурсионный тур, натыкались на всех и пихались локтями, равнодушные к остальному человечеству, расчищая себе путь, чтоб удовлетворить самые сокровенные желания.
Подросток лавировал меж бушующих волн людских тел. Ему далеко еще было до зрелости; с какой стороны ни посмотри – а зелен он был, как яблоко в начале лета. И тем не менее его присутствие никоим образом не вызывало естественного желания защищать: казалось, ему покровительство не нужно.
Напротив, в расслабленной игре его мышц (весьма рельефных для такого возраста) и в косых неодобрительных взглядах, которые он бросал на прохожих, так бездумно выставлявших напоказ своё богатство, чувствовалось определенное превосходство.
Выражение лица его не предполагало случайной встречи с целью охмурить незнакомца. Но если кто-то и обращал на него внимание, то запоминали, конечно, не черты лица, а чувство присутствия его невероятной ауры.
Тёмные дерзкие глаза отвергали интим с кем бы то ни было, сияя таким светом, которого сложно было ожидать от столь юного создания. Он один возвышался над суетой, пуская побоку возбужденное настроение, наполнявшее всё кругом.
При этом его присутствие не пугало, хоть и резко контрастировало с окружением. Наверное, лучше будет сказать, что он был на короткой ноге с этим местом, но чужаком для людей.
Просто так его не заставишь идти в потоке. Просто так его не пригласишь прокатиться.
Пропуская мимо ушей пустопорожние разговоры и бессмысленный трёп отвязных туристов и посетителей, казалось, он один здесь твёрдо стоит на ногах. В хрупком теле явно был стальной позвоночник. Он казался камнем среди бесконечных волн человечества.
Красота и молодость (если не сама вечная жизнь) тут были доступны всем – только плати. Но в нём было то, чего не купишь ни за какие деньги: сила харизмы, пропитывавшей его до самых костей. Был он невысок и гибок в движениях, а его уникальная аура сама по себе заставляла глазевших отводить взгляд и вспоминать о своём месте.
Это был Рики.
Питбуль «Горячей Полосы», сочетавший в себе черты жителя запретной зоны с безудержной страстью молодости. Подросток, сумевший прибрать к рукам бразды правления «Бизонами», которого в трущобах знала каждая собака.
Граждане Мидаса и жители Кереса (Зоны 9) относились друг к другу примерно как змеи к скорпионам. Для полукровки вроде Рики в этом не было ровным счётом ничего неожиданного; да и шел он сквозь бессонную Мидасскую ночь не для того, чтобы прожечь её в бесцельных наслаждениях.
У этого человека были свои дела.
Каждый вечер главная дорога, ведущая к Аллее Казино, наполнялась всевозможным людом. И в этом потоке удивительно легко было отличить разинь и транжир из Логоса, нуворишей из Галарии…
Конечно, туристы и посетители редко когда носят с собой наличность. Вместо этого карманы их одежды и сумок наполнены пластиковыми карточками. Но пластик – это тоже очень хорошо; конечно, при условии, что его не поймают.
А офицеры полиции (конечно, кроме тех, что занимали церемониальные позиции старомодных конных копов), из Мидасского Отделения Общественной Безопасности, были там вовсе не для красоты. Собственно, полицаи, патрулирующие Кварталы Утех и известные как «Тёмные», славились нешуточной жестокостью.
Далеко не у всех туристов, прогуливавшихся по ночному Мидасу, помыслы были кристально чисты. Всегда находились среди посетителей бедокуры, не знавшие меры; и нет ничего удивительного что там, где кочует отара овец, непременно должны быть и волки.
Несмотря на все кампании по установлению полнейшей гласности во всём мире, пока существуют на свете люди, будет и почва для греха и эгоизма. Такова цена за то, чтобы родиться человеком.
Работой «Тёмных» было нейтрализовать хищника прежде, чем он бросится на жертву. Таким образом, жители Кереса – полукровки и все им подобные, исключенные из официальных архивов Мидаса – априори могли забыть о правах человека и ожидать исключительно унизительного отношения.
Еще никому не удавалось перебежать дорогу «Тёмным» и уйти в целом виде. И тем не менее, словно играя со смертью, подростки из трущоб ночь за ночью пробирались на улицы Мидаса. Как ни крути, а стоимость ворованных кредиток на чёрном рынке игнорировать было нельзя.
Но это еще не всё.
Кураж, неминуемо сопровождавший этот невероятный риск – был настоящим событием в жизни втоптанных в грязь пацанов. Важная ступень посвящения; так каждый мог доказать своим друзьям, что он чего-то стоит.
Все дети трущоб росли в Попечительском Центре. Те, кто биологически был неспособен к воспроизводству потомства (иными словами, мальчики), считались взрослыми по достижении тринадцати лет, и в этом возрасте их выставляли за ворота. Не важно, какую жизнь они выбирали для себя, свобода была в их собственных руках. Никто не собирался говорить им, что делать.
Но сколько бы усилий они ни прилагали, мерзкое чувство зашоренности и душок открытого отстойника, коим были трущобы, мгновенно захлопывали каждую дверь, которая могла бы перед ними открыться. В этой жизни у них было куда больше шансов быть убитыми молнией, чем выиграть в лотерею.
У них не было идентификационных карт, которые были у всех граждан Мидаса. А отсутствие документов примерно равнялось смертному приговору.
Атмосфера вялости и апатии затопила пространство, отведенное этим подросткам, которые только считались «взрослыми». Стоило всего какой-нибудь месяц подышать этим воздухом – и душа уже была отравлена. Ни у кого из этих парней не было ни времени, ни угла, чтобы приткнуться, и хорошенько подумать над своим местом в жизни, над тем, кто он есть и почему живёт в трущобах.
И как бы банально то ни было, вскоре такой подросток замечал, что когда речь идёт о собственном выживании, всегда лучше держаться в потоке. Никто не считал это трусостью; справляться со всем потихоньку, изо дня в день – единственный способ выжить в этом чистилище, где нет никакой надежды на спасение.
Страх, растворенный в воздухе. Безнадёжность, погребенная в отрицании. Хлещущий дождь реальности укутывал трущобы грязной пеленой. Насколько Рики было известно, весь уличный этикет сводится к минимуму, а именно к следующему: вытирай свою задницу сам.
Разумеется, никто в здравом уме не хотел докатиться до жизни презренного полукровки из трущоб, но в то же время ни у кого не было ни способа, ни силы воли, чтобы оттуда выбраться.
Здесь, в Кересе, человеческая «честь» ценилась на кружку дешевого пива. Прояви малейшее сочувствие к чужаку – ответ получишь по здешним законам. А оборви с человека жалкие ошмётки оставшейся гордости – и он опять-таки превратится в мусор. Настоящая дилемма.
И Рики всё еще искал на неё ответ. То, что он жив – вот единственное известное ему доказательство того, что жизнь существует, а потому он заводил свой допотопный аэро-байк и гнал вперёд, как человек, которому всё равно, жив он или умрёт. На фоне своих приятелей его жизнь полна была потворства собственным желаниям. Каждую минуту он расширял границы своей территории.
И каждую ночь выходил на охоту в Мидасе.
Для него всё это было едино. Он выбирал себе жертву, вытаскивал из её кармана карточки; и восторг, который возникал на предельном напряжении нервов, между чётко выверенными биениями сердца, был куда круче дерьмового кайфа от дерьмового стаута, который даже близко с этим не мог сравниться.
Каждая ночь в Мидасе заставляла его гореть.
И пока он мог ощущать внутри этот жар и давать ему выход, рай стоял пред его глазами. И чем больше он этим занимался, тем сильнее, невыносимее, становился жар, в котором он таял.
Леди Удача в ту ночь любила его как никогда, и Рики срывал куш раз за разом, пока не набил карточками все карманы.
И всё-таки ему чего-то не хватало.
Почему же именно сегодня он никак не мог успокоиться? Это было нелогично. Но ведь ему не показалось. Просто нужное ощущение не приходило. Да, в голове слегка звенело после нескольких удачных заходов, но где же кураж, который Мидас всегда давал ему? Это было ни на что не похоже – изматывающий зуд в мозгу, с которым ничего нельзя было поделать.
Может поэтому Гай и сказал:
- Давай возвращаться, пока удача не отвернулась.
Но предупреждение прошло впустую.
- Еще один разок.
- Рики, это уже рискованно, - Гаю постоянно казалось, что их везение вот-вот подойдёт к концу.
По крайней мере, обычно Рики понимал, что человек, который не знает, когда остановиться, неизбежно нарвётся на неприятности.
- Хватит на сегодня, - тяжело проговорил Гай, словно у него внезапно живот разболелся. – Что, если я прав?
- Да говорю тебе, всё будет в порядке. У меня ничего не сорвётся.
Светофор в его голове всё еще не включил красный свет. «Наверняка с ним всё будет хорошо, - подумал Гай. - До сих-то пор он как-то справлялся».
Человек сторонний конечно отнесся бы к такому заявлению с подозрением; но Рики ни разу не ошибался. Да ошибись он хоть раз – тогда как бы мог пацан, всего два года назад выскочивший из Попечительского Центра, прижать к ногтю всю Горячую Полосу? – ту часть трущоб, где без предупреждения стреляли навылет…
Так что Рики ссыпал в руки растерянному Гаю карточки, которые успел натаскать, и они разошлись в разные стороны. Разумеется, Рики совершенно не хотелось лишиться пальцев, потянувшись за латунным колечком, но в данный момент голод, охвативший всё его существо, возобладал над разумом. Брось он всё сейчас, кинься в объятья Гая, чтобы отметить удачу радостным сексом – это не остудило бы лихорадки. Пульсирующая пустота внутри требовала, чтоб её заполнили неким новым, доселе неведомым образом.
Рики сознавал это, и бранил себя вновь и вновь. Не помогало - мучительная жажда и чувство постоянного раздражения никуда не уходили, став даже слишком знакомыми – будто старый приятель, которого уже совсем не хочешь видеть.
Почему эти ощущения столь навязчиво преследовали его именно в эту ночь? Каковы бы ни были причины, от них было не спастись; и Рики казалось, что наилучшим выходом будет дать газ до отказа и выжечь их дотла.
Он аккуратно.
И тут на глаза попалась жертва – типичный турист, лицо сияет изумлением, щёки разрумянились от восторга, взгляд мечется, не зная на чём задержаться, походка торопливая. Его коснулся Мидас, его опьянил ядовитый воздух; его можно было атаковать с любой стороны.
Всё это так просто. Разве не возникает чувство, что он сам напрашивается, чтоб его съели на ужин?
От беззаботных мыслей Рики моментально перешел к действиям. Пошел в ногу с выбранной целью, сохраняя удобную безопасную дистанцию. Как и всегда, про себя слыша незатейливый ритм, отсчитывая время…
Свободной походкой он нагнал мужчину…
А затем настал момент неуловимой, пьянящей радости, наполнившей каждый уголок его души…
Как вдруг…
Кто-то сзади резко схватил его за запястье.
Блядь! Рики примёрз к месту.
Какого… какого чёрта?
Перед глазами у него побелело. Затем был момент непередаваемой паники. Нет. Не может быть. Он не мог ошибиться! И впервые почувствовал настоящий страх.
- Ноль баллов за стиль. Не впечатляет. – Холодный как лёд голос воплощением этого страха ввинтился в череп.
Блядь!
Рики инстинктивно сглотнул. Дыхание спазмами застревало в горле. Волосы по всему телу встали дыбом. Это было плохо… очень плохо. Он действительно облажался. Слова самоуничижения эхом отдавались в мозгу. Мышцы вдоль хребта одеревенели, он уже не мог пошевелиться.
Просто стоял на месте.
Кончик языка у него дрожал, словно от переохлаждения. И зубы стучали, а он ничего не мог с этим поделать.
Он не мог унять дрожь.
Сердце выбивало какой-то странный гипнотический ритм. Пальцы, которые впились в его правое запястье, сжимали так сильно, что ясно было: Рики попался, ему не удрать.
Блядь! Он сжал зубы. Он влип в дерьмо, по самые уши и на полном серьёзе.
Но это было еще далеко не самое худшее. Он чертовски хорошо представлял себе, что уготовано ему в будущем; в висках непрестанно и неумолимо билась тупая боль.
И что теперь?
Сердце грозило выломиться сквозь рёбра из грудной клетки. Он уставился на носки своих ботинок, отчаянно пытаясь выровнять пульс и собрать воедино ошмётки мыслей.
Изобразить что не причём? Косить под дурака? Ему чертовски повезло: с собой ни одной кредитки. Он еще может выкрутиться. Руку высвободить он никак не мог, но надо было что-то придумать, а то придётся отправляться прямиком в ад.
Он напряг все извилины своего мозга. Прямо сейчас. Как лучше всего поступить прямо сейчас?..
Он задумался, а кто-то у него за спиной совсем другим голосом окликнул:
- Эй, ты чего?! Пойдем, а то опоздаем!
- Кто это у нас тут? – подозрительно вопросил первый голос. - Кто-то схватил Рики за ухо, и брезгливо фыркнул. - ПКП нет. Полукровка?
Наверное из Дежурной Полиции Мидаса. Рики только сильнее сжал зубы. Здесь, в Мидасе, где у всех были идентификационные карты, у каждого гражданина был имплантирован пятимиллиметровый биочип – Персональная Карта Памяти (ПКП), и располагался он как раз за ухом. У мужчин – за левым, у женщин – за правым.
Устройство кодировалось по цвету сообразно возрасту. Содержал биочип уникальные данные ДНК каждого гражданина. Система создавалась для полного учёта популяции, но в результате и поведение каждого отдельного индивида стало возможно контролировать с удивительной точностью.
Самовольное перемещение между зонами и выход за установленные границы территории были запрещены законом. Короче говоря, жесткая иерархическая система «Зейн» стала для них невидимой смирительной рубашкой.
Любого, кто нарушал правила или замышлял выбраться за пределы территории без соответствующего разрешения, наказывали на месте, запуская в его ПКП специально разработанный вирус. Полиции даже вмешиваться не приходилось, разве что констатировать результаты.
Несомненно, это всё были плоды уроков, полученных входе инцидента с Кересом; и пример того, какие абсурдные вещи это породило в мире. В частности, в отличие от граждан Мидаса, с их калечной свободой, чей статус определялся ПКП, голодранцы-полукровки вроде Рики и его дружков, могли беспрепятственно перемещаться по Мидасу – невероятно, но факт.
Возможно, и было рациональное зерно в том, чтобы всех, у кого нет ПКП, распознавать не как граждан, а как туристов или отдыхающих. Впрочем, граждане Мидаса всё-таки одевались более-менее одинаково; в городе, где деньги и внешность делали человека, Рики - в каком бы выгодном свете он ни предстал – бесспорно признавали полукровкой с соседней свалки, а не туристом с роскошного тура.
Ничего удивительного, что полукровки расценивали Дежурную Полицию Мидаса – как личного врага. Когда в разборках между полукровками из Кереса и гражданами Мидаса приходилось совсем худо, их боялись даже больше, чем Тёмных. Не важно, какими методами они пользовались при задержании, но если его не поймали с поличным, Тёмные бы просто выставили его из города.
Копы из Дежурной Полиции делали иначе. Этих насекомых, ползущих в Мидас, чтоб подбирать крошки с нашего стола, надо уничтожить раз и навсегда. Фанатизм стал их кредо, и они с преувеличенным упорством взялись за кампанию по очистке улиц, которую называли «охота на дворняг». Если полукровка шел по улице без документов – за одно это его могли схватить, утащить с глаз долой и избить до полусмерти в какой-нибудь тёмной подворотне.
Само собой, жители трущоб не собирались молча мириться с такой несправедливостью, и частенько давали сдачи, били морду копам, вырывались и удирали обратно в трущобы.
И ни Дежурные, ни простые копы не могли пресечь их бегство через границу – причиной тому невидимые цепи ПКП. Насколько было известно жителям Кереса, это было в их же интересах. Этим ублюдкам стоит одной ногой ступить в Керес и их больше никто никогда не увидит. Один глоток нашего восхитительного воздуха их вгоняет в дрожь, пробирает до мурашек и разъедает мозг.
Так говорили, мешая сарказм и насмешку. Не важно, как граждане Мидаса их презирали, как поносили – бывали моменты, когда их не просто ставили в известность о существовании жестокой реальности, а швыряли эту реальность им в лицо.
Естественно, Рики понимал, что кто бы его ни сцапал – Дежурная полиция или Тёмные – они заставят его горько пожалеть о том, что он им попался.
- Иди без меня.
- Мне-то всё равно, но…
- Я быстро.
- Знаешь, не стоит есть всякую дрянь, которую подбираешь на улице.
- У меня на это нет времени.
- Ну, хорошо хоть так, и всё же…
Раздраженный, пренебрежительный диалог шел где-то у Рики над головой, словно его там и вовсе не было. Внезапно его накрыло волной отвращения – где-то в глубине черепной коробки вдруг засвербело, да так, что он позабыл, где находится.
Он поднял глаза. И упёрся взглядом в роскошную волну божественно золотых волос, обрамлявших столь же великолепное лицо. Потребовалось время, чтоб это осмыслить…
Быть не может. Блонди?
Рики застыл в немом изумлении. С усилием сглотнул. Ему еще никогда не приходилось так близко видеть Блонди, элиту Танагурской элиты.
Что он здесь делает?
Но он был здесь.
Зачем бы это Блонди соваться в такое место?
Но он это сделал.
Ситуация моментально вышла за пределы его способностей измышлять оправдания, так что Рики стоял, ошеломленный, и молчал. Тяжесть самого присутствия этого красивого, словно статуя, золотоволосого мужчины выдавала привычку просто ставить на место любого одним взглядом. Оцепенение Рики он воспринял с явным равнодушием.
Впрочем, нет, наоборот. Что-то в его взгляде выдавало, что полукровка в поле его зрения портит пейзаж.
- Тогда я пошел.
Рики, не мигая, смотрел, как Блонди развернулся, и исчез в толпе.
Потом выдохнул зажатый лёгкими воздух, и тут же ощутил нацеленные ему в затылок взгляды окружающих. И впервые на полном серьёзе понял. Под этими взглядами, ему стало ясно: ему не просто не повезло. Он охренеть как влип. Он поднял мятежные глаза на того, с кем так по-приятельски беседовал Блонди – собственно на того, кто держал его руки завёрнутыми за спину.
Вы что, издеваетесь? Эта мысль провалилась в пространство.
Поймавший его был на голову выше, если не больше. Он смотрел властно, сверху-вниз. Красота его ни в чём не уступала тому Блонди, что только что ушел – совершенство форм, неописуемое словами.
Его запредельная привлекательность вызвала у Рики почти инстинктивный страх. А еще его пронзительное, непростительное, абсолютное превосходство – настолько явное, что слово «элита» подходило ему неукоснительно. Был в нём оттенок бессердечности – даже жестокости – пронзивший Рики, словно электрошок.
Всё это в сочетании с золотистыми волосами – признаком неоспоримого авторитета – составляло такое великолепие, что все прочие просто обязаны склониться пред ним. Сам Бог Красоты во плоти, и с таким чувством собственного достоинства, что обычное высокомерие ему и в подмётки не годилось.
Пред ним был Ясон Минк.
- Если ты играешь в какую-то игру, лучше тебе сделать перерыв. А то до беды недалеко.
Ледяной голос разительно контрастировал с пальцами, впившимися Рики в запястье. Он был потрясен настолько, что даже не подумал ругаться и огрызаться, хотя невероятно ясный, невозмутимый и спокойный голос ужасно его раздражал.
- Ага, ну так, к чёрту, отпусти меня.
Из толпы зрителей тут же поднялась волна критики и насмешек вперемежку с шоком.
- Кто этот идиот?
- Что за придурок? Перед ним Блонди из Танагуры, он что, не в курсе, кто это такой?
- У парня яйца железные – раз так выёживается на Блонди.
Не обращая внимания на болтовню, Рики поднял глаза на Ясона, и взгляд его вызывающе темнел упорством и нахальством.
- Если у тебя есть время читать мне эту траханую лекцию, я лучше её выслушаю от полицаев, - Рики бравировал своей провинностью, и голос его был полон отвращения и непокорности.
На долю секунды синие глаза доселе невозмутимого Блонди слегка сощурились.
В чём было дело? Может, в небезызвестной сущности монгрела, запрещавшей ему целовать зад цивилам? Или в несгибаемой воле лидера «Бизонов»? Полукровке из трущоб нечего было терять кроме гордости. Рики прекрасно знал, что не надо задираться с этим парнем, и нечего лезть на рожон. И всё равно не опускал взгляда.
Пусть он господин и повелитель чего угодно, но стоит Рики согнуться и отвести взгляд – и это будет всё равно, что яйца самому себе отрезать. В трущобах даже самая маленькая его уступка раздуется моментально, и он раз и навсегда потеряет то уважение, которое успел заработать.
Может такое безумное противостояние и не имеет к Мидасу никакого отношения, но грязь с души ему так просто не смыть. Да, его соперник – Блонди из Танагуры, но Рики не встанет на колени, и не будет лизать ничьих сапог.
Пустая гордость? Пусть так. Ему не было дела до того, что о нём подумают другие. Эта гордость обсуждению не подлежала.
И Ясон сколько угодно мог осуждать дерзкую глупость, когда нахал нарывается на кого ни попадя; но и махнуть рукой на этого парня, который не побоялся так бесшабашно оскалиться и ощериться на Блонди, он тоже не мог. Напротив, вскинув бровь, он проговорил:
- Осторожней. Больше не попадайся, - с этими словами он развернулся и пошел прочь.
- Какого чёрта? – вырвалось у Рики, которого обуяло чувство, что мужчина просто уходит от вызова. Равнодушие, с которым его отпустили, мгновенно его взбесило.
Рики тупо смотрел в удаляющуюся спину Ясона. В отличие от чувства, когда несколько минут назад ушел первый Блонди, теперь странное унижение и всё возрастающая жажда вскипели у него в горле. Прикусив язык, он смотрел, как Ясон уходит, окутанный жестоким безразличием, превратив всё произошедшее в незначительный эпизод. В конце концов, это не будет значить ничего.
Должна быть причина, почему всё так обернулось… не может в этой истории всё обойтись обычным везением. А между тем, напыщенный Блонди просто взял и сказал ему вести себя хорошо и отпустил домой.
Самым умным в такой ситуации было бы быстренько развернуться на сто восемьдесят и убраться восвояси, пока тот не передумал. Но Рики повел себя иначе. Он не мог так поступить. Волосы Ясона мерцали в темноте, почти пропав из виду. Словно двигаясь против невидимого потока ветра, Рики заставил себя шагнуть вперёд.
После этого он уже не останавливался, яростно кинувшись во тьму. Единственной мыслью было не упустить Ясона; и это был первый шаг навстречу будущей судьбе, в лабиринт без выхода, в зыбучий песок желания, краха, отравы и стыда – но он о том, конечно, не знал.
Рики шел за Ясоном, закусив губу. Горящий взгляд его застыл, прикипев к цели. Я не останусь в долгу у такого, как этот Блонди из Танагуры! Одна эта мысль заполонила его сознание.
Он ошибся – жестоко, грубо. И он был благодарен, и до глубины души чувствовал облегчение от того, что не оказался в лапах полиции. Но всё это его сейчас совершенно не занимало.
Некий Блонди из Танагуры, не напрягаясь, сделал для полукровки доброе дело, и – хуже того – всё это было похоже на циничную шутку. Только Рики было не смешно. Губы его дрогнули в гримасе отвращения.
Сам вытирай свою задницу.
Для Рики, живущего в дебрях Кереса, это был предмет персональной гордости. И тут вдруг, откуда ни возьмись, этот нежданный жест доброй воли. Если подумать, то не стоило и ждать от парня с извращенным трущобами мировоззрением «все едят друг друга», что он сумеет с достоинством это принять.
Еще раньше, оказавшись за решеткой Попечительского Центра, отрезанным от реальности, Рики осознал пределы своей гордости и понял, что через эту черту он переступить не может. Но почему? Отчего это убеждение так прочно засело в его голове?
Сам он даже и не догадывался о причинах. Но он совершенно точно знал, что слишком молод, чтоб тупо глотать каждодневные унижения. А значит, стоит доверять своему необыкновенному чувству самоуважения.
Впрочем, что еще важнее, он понятия не имел о том, что значит «Блонди из Танагуры» для такого как он. В его горячей голове ни мысли не возникало о том, какую цену придётся впоследствии заплатить за нынешние действия, и как придётся о них пожалеть.
Он видел только золотистые отблески. Пусть белокурые волосы Ясона и символизировали силу, которой Рики не мог осознать, но преследовать его было очень удобно. Волны людского океана расступались пред Ясоном; и в толпе все, как один, были околдованы красотой его облика.
Все они моментально прирастали ногами к земле в состоянии транса, и оглядывались через плечо. А потом, понимая, насколько это известный Блонди, снова перехватывали дыхание. Сила самого его существа витала в воздухе – аура суровой красоты и гордости. В его присутствии люди ощущали себя рядом с живым богом, и почти поддавались порыву упасть пред ним на колени.
Но Рики ничуть не смутился под взглядами толпы. Он протянул руку, и схватил Блонди за плечо.
- Эй, ну-ка подожди, - выпалил он, задыхаясь.
Мгновенный хор осуждения, приправленного завистью и насмешками.
- Что это с парнем?
- Кто он, к чёрту, такой?
- Да что он о себе возомнил, этот щенок? Так разговаривать с Блонди…
Ясона поднявшийся шум, казалось, совершенно не смутил. Он не стал требовать с Рики объяснений такой непростительной дерзости. Он вообще не стал говорить. Только ледяной взгляд – еще холоднее, чем был раньше – спрашивал: Что?!
- В чём дело, почему ты меня отпустил? – выплюнул Рики ему прямо в лицо.
Спокойный равнодушный голос Ясона не дрогнул:
- Пустой каприз.
Но Рики такое отношение уже достало. Он недовольно фыркнул. От этой снисходительной жалости и очевидного презрения его буквально тошнило. Дальше в его поступке не было логики. Это был инстинктивный ответ невоспитанного задиры из трущоб.
- Я никому ничего не должен. Особенно такому элитному хрену как ты. Ни за что на свете.
- У тебя что, хобби находить недостатки в благодеяниях?
Чёртов ублюдок! Рики помимо воли сжал зубы в приступе чистейшей ярости, и уставился на Ясона. Резкий, нахальный кивок головой в сторону: Надо поговорить.
Вслух Ясон ничего не сказал. Но когда Рики, хмурясь, пошел прочь – в это невозможно поверить – но Ясон, всё так же не говоря ни слова, последовал за ним. Рики сделал это от отчаянья, и, тем не менее, он предложил что-то Блонди и получил ответ.
Он что, серьёзно?
Рики сделал своё предложение, и теперь, когда Блонди шагал рядом, ему оставалось только глотать проклятья и изображать каменное выражение лица. Возможно – только возможно – он слишком далеко зашел, но теперь останавливаться было уже поздно.
Пропасть пустоты между ними поглотила всё, что можно было бы сказать.